В Театре Наций выпустили «Дон Кихота» — историю про хитроумного идальго поставил Антон Федоров, главный режиссер новосибирского «Старого дома». В главной роли Тимофей Трибунцев и, если честно, достоинства премьеры на этом, похоже, заканчиваются. Эксперимент по перемещению во времени и смыслах не удался.
Образ Дон Кихота из разряда вечных. Тех, что и спустя века нужно (и интересно!) разгадывать. Хрестоматийный роман Сервантеса до сих пор вдохновляет — о нем и его герое пишут исследования, снимают фильмы, ставят спектакли. Мечтатель или фанатик? Сострадательный или самолюбивый? Рыцарь или безумец? У Антона Федорова трактовка своя. Все, что он думает о Дон Кихоте, становится понятно еще до того, как рыцарь печального образа произнесет свою первую фразу. Действие начинается и длится под испанскую песенку, слова припева которой для русского уха складываются в одно емкое нехорошее слово. Переведем так — придурок. Важно: не дурачок или чудак. Разница тональности и отношения очевидна.
Живет этот Дон Кихот (Тимофей Трибунцев) в высоких сапогах и с перебинтованным носом в заброшенной прачечной самообслуживания. У нас такие прижились не особенно, но мы точно видели их в кино: ряды стиральных машинок, громоздящихся друг на друге, и ни одной живой души. Живет не один: во-первых, с ним всегда кучка запуганных и побитых им «подданных», которые все время пытаются сбежать от деспота, но неудачно. Дополняют эту картину всякие-разные молчаливые маргинальные элементы, проще бомжи, зависимые. Но тоже как из фильмов, на стиле.
Эксперимент по перемещению во времени и смыслах не удался. Вопрос, который возникает на протяжении всего спектакля: зачем все это?
Вообще, с кино ассоциация возникает постоянно: можно было бы сказать, что этот «Дон Кихот» живет во вселенной Тарантино. Чуть что достает «пушку» и палит налево и направо, машет саблей и кулаками. Кровища (натуралистичная или подразумеваемая) — в каждой сцене. Потом как ни в чем не бывало закидывает свою белую рубашку в машинку, кровь отстирывает на деликатном режиме. Говорит мало, но все расправы предваряет краткое и кроткое: «Так нельзя».
Санчо Панса (Семен Штейнберг) возведен в оруженосца из разносчика пиццы — он однажды доставляет заказ в этот притон и остается при Дон Кихоте. Почему? Чисто по приколу — других версий особо не проглядывается. Да, собственно, и сам флегматичный оруженосец тут только и делает что восклицает «балииин!», отвечает за шутки ниже пояса и всякие каламбуры типа куклусклановцы-куклонисты-уклонисты.
Куда же без местной латиноамериканской мафии, которая ведет длинные угрожающие диалоги на своем языке (почему-то снова не смешно), а еще во весь этот бандитский замес случайно попадает канадец, который молит о пощаде всеми возможными штампами от «о, май гад» до «лукин ту май айз» и которого в каждой серии предупреждают, что он не добежит до канадской границы (тут немного смешнее).
Понятно, что эта стилистика, в принципе, на любителя. Как, впрочем, и фильмы Тарантино. Но она имеет свой, как бы сейчас сказали, особенный вайб и немало поклонников, тем более что с атмосферностью и стилем в спектакле как раз все прекрасно.
Но дело ведь не в крови, не в черном юморе и даже не в бранных словечках — пусть они будут, но будут ради чего-то. Вопрос, который возникает на протяжении всего трехчасового спектакля, только один: зачем, в чем смысл? Чтобы оценить фантазию и остроумие постановщиков? Чтобы весело провести время и посмеяться? Чтобы посмотреть на игру Тимофея Трибунцева (а она хороша, но существует словно сама по себе)? Допустим, но всего этого как-то мало и для Антона Федорова, чьи спектакли хорошо знакомы зрителю, и тем более для Театра Наций.
«Роман «Дон Кихот» прочно ассоциируется с безрассудным движением к добру, которое каждый раз жестко наказывается существующей суровой реальностью. Так ли безобидно это движение к добру и так ли сурова и страшна эта «объективная» реальность? В какой точке все сходится? Где мы отбрасываем все выдуманные конструкты и начинаем просто сочувствовать и любить? Эти и другие вопросы не оригинальны, но снова и снова звучат и снова задевают нас» — так говорит об этой работе режиссер.
Но где здесь добро? Его бы искать в Дон Кихоте (больше тут не в ком), но нам сразу пояснили, кто он такой, и, следственно, все, что он делает, — обычное безумие. А все высокие слова героя намеренно облечены постановщиками излишним насмешливым пафосом. Да и все, что вокруг, смахивает скорее на галлюцинацию от того «волшебного напитка от всех ран», который варит на плитке вся эта неблагополучная братия. Итог — в единый (да хоть в какой-то) смысл все эти «веселости» попросту не укладываются.
Другие новости
«Золотая Маска» объявила имена лауреатов спецпремии
В Театре Вахтангова дают «Сто бед» по циклу рассказов Кустурицы
ГИТИС ОТКРОЕТ ЛЕТНЮЮ ШКОЛУ В АРЗАМАСЕ