Интервью с писателем Константином Бояндиным
Творческая биография
Литератором я стал, насколько помню, лет в шесть. В то время я начал очень много читать, и сохранилось несколько довольно забавных произведений. Конечно, невозможно принимать тогдашние работы всерьёз – но я сохранил их, на память.
Первые книги вышли в свет в 1998 году, в издательстве “Северо-Запад”. Можно по-разному относиться к Дмитрию Ивахнову и Наталье Баулиной, но именно им я обязан публикацией первых книг. После выхода, в 2000-м году, книги “Ступени из пепла”, отношения с издательствами “Северо-Запад Пресс” и “АСТ” (и любыми другими т.н. традиционными издательствами) прекратились, хотя новые книги продолжали и продолжают появляться.
После не очень удачного опыта работы с сервисами “Клуб Неформат” и “Ридеро” я пришёл к публикации своих работ на электронных платформах. На момент написания этих слов у меня двадцать восемь завершённых книг – доступных в электронном и (или) бумажном виде. Начинал я с фэнтези; сейчас в списке есть научная фантастика, городское фэнтези, хоррор и так далее – всё написанное можно очень условно отнести к четырём циклам.
В каждый момент времени у меня обычно от одной до трёх книг в работе. В том числе и сейчас.
Написание книг — это искусство или ремесло?
Когда говорят об искусстве, под ремеслом обычно подразумевают то, чему можно обучить всякого.
Несомненно, и написание книг имеет все черты ремесла. Грамотности (навыки чтения и письма на данном языке) можно обучить. Структуре текста (что бы мы ни понимали под этим) можно обучить. Литератор может в совершенстве понимать, что такое архитектоника текста, ориентироваться в типах сюжета и элементах фабулы; может обладать большим словарным запасом и т.д. и т.п. – всему этому можно научить, натаскать. Более того, литератор не сможет написать по-настоящему хорошей книги, если у него или неё отсутствует большинство указанных выше навыков и умений.
Если говорить о книге как коммерческом предприятии, ремесла вполне может быть достаточно. Можно сколько угодно смеяться над шутками наподобие “Малого типового набора” Алексея Свиридова – но созданные механическим, ремесленным образом тексты могут быть коммерчески успешными.
Вместе с тем написание книги – это ещё и искусство. Умение создавать нечто выделяющееся среди остальных; умение формировать и выдерживать собственный стиль. На уроках рисования в школе каждого могут обучить нарисовать пейзаж. В этом нет ничего сложного. Но на уроках рисования учитель не в состоянии создать из каждого ученика нового Шишкина или Айвазовского – этого может добиться только сам ученик, своими собственными усилиями.
Большое эго помогает или вредит писателям?
Кому-то может помочь, кому-то может навредить, для кого-то само наличие эго никак не влияет на качество работ, на умение предъявить, показать себя.
Литератор не живёт в вакууме. Каждый человек искусства учится всю свою жизнь – если хочет, конечно. И только постоянное обучение, невозможное без общения с другими людьми, даёт литератору всё новые и новые шансы написать нечто выдающееся, интересное, новое.
Если эго препятствует подобному обучению – вероятнее всего, оно вредит. Другое дело, насколько сам литератор осознаёт подобный вред – насколько вообще интересно литератору мнение других.
Эго можно рассматривать как инструмент. От литератора зависит, используется ли этот инструмент, и если да – то для чего. Топором можно срубить избу, а можно и голову – всё зависит от того, в чьих он руках.
Вы дружите с другими авторами? Помогают ли они вам улучшаться в писательском мастерстве?
Вопрос, что понимать под дружбой. Человеческую, подлинную дружбу – или то, что под этим словом понимают, например, в социальных сетях.
У меня сложились достаточно хорошие, по-человечески хорошие отношения со многими авторами. Однако наибольшую пользу можно получать от общения с людьми, дружбы с которыми в человеческом смысле может и не быть (бывает и так: я могу считать человека – автора – своим другом, а вот у автора может быть совсем иное понимание наших с ним отношений).
Я получил несомненную пользу, говоря о мастерстве, от тесного общения с Геннадием Прашкевичем, с обоими участниками дуэта “Генри Лайон Олди” – Олегом Ладыженским и Дмитрием Громовым; от общения с Андреем Столяровым и Андреем Лазарчуком, с Анджеем Сапковским и Томом Клэнси. Можно ли считать отношения со всеми перечисленными дружескими – вопрос отдельный. Для меня они – дружеские (пусть даже не все перечисленные среди живых).
Я также получил полезный, в смысле мастерства и критики в свой адрес от Ника Перумова и Владимира Васильева, от Бориса Долинго и Андрея Балабухи – хотя далеко не всегда отношение этих людей можно назвать дружеским или хотя бы дружелюбным.
Литератору, по моему мнению, следует учиться у всех своих “коллег по цеху”, главное – осознание, что учиться необходимо всю свою жизнь.
Как вам удается донести до читателей то, что они хотят прочитать?
Если читатель прочёл меня и отыскал то, что искал или хотел – значит, я сумел донести.
Можно было бы сказать о своего рода резонансе – когда воззрения и чаяния читателя совпадают с тем, что я выразил в тексте. Можно говорить о единстве взглядов, родстве душ, использовать многие другие метафоры, но главное – узнать о том, что смог донести до читателя, я могу только со слов читателя.
Я практически никогда не в состоянии узнать, чем именно заинтересовал данного конкретного читателя. По моему опыту, очень и очень немногие прочитавшие делятся с автором мнением о книге.
Как уравновесить требования к читателю и заботу о читателе?
Как уравновесить требования к едоку и заботу о его здоровье? Предлагать ему хорошую, вкусную пищу? А если человек обожает “вкусную, но вредную” еду? Если всеяден или, наоборот, крайне привередлив?
Начиная работу над книгой, я никогда не ставлю целью понравиться какому-то читателю, вписаться в его критерии хорошей литературы. По мне, хорошая книга доносит до читателя те ценности, те взгляды, которых придерживаюсь я сам. И если говорить о заботе – литератор, желающий добра читателю, посеет в сердце его убеждение о том, что созидание – благо; что человек человеку – друг; что добро так или иначе побеждает, а порок будет наказан. Пусть даже в окружающем нас мире всё может происходить совсем не так.
Для меня хорошая книга – та, которая придаёт уверенность в том, что жить – хорошо, что жизнь полна смысла, что мир можно изменить к лучшему. Что я могу требовать от читателя в таком случае? Только того, чтобы читатель был готов принять мои взгляды на всё это. Или хотя бы рассмотреть – пусть это будет спор, диспут, полемика.
Писательский тупик существует или это миф?
Писательский тупик – писательский блок – состояние, когда писатель перестаёт быть писателем. Здесь и сейчас. Не может продолжить работу, не может создать ничего нового.
Конечно же, это бывает. Вопрос, насколько длительным окажется такое состояние. Говоря о себе – в тупике оказывался обычно из-за стечения обстоятельств, и причиной была банальная усталость – в любом понимании этого слова.
Книги рождаются у меня ежедневно. Не все они воплощаются в виде, в котором их могут прочесть (большинство так и остаётся у меня в голове). Некоторые оказываются невсхожими семенами; некоторые вырастают в нечто уродливое или неприятное мне – и я бросаю их в какой-то момент.
Я убеждён, что любой творческий человек в состоянии создавать произведения искусства постоянно, в любой момент, выдерживая качество. Но все мы люди – и возможно всё. И если вы зашли в тупик – значит, есть как минимум один путь, позволяющий выйти из него назад, на простор.
Книги Константина Бояндина на Литрес https://www.litres.ru/konstantin-boyandin/
Другие новости
Безысходность со счастливым концом
Рецензия на сборник стихов и прозы «Я только малость объясню в стихе…»
Десять книг на десять дней (и еще пять)